В центре Варшавы 8 марта 1968 года во дворе местного университета состоялся митинг протеста с участием нескольких тысяч студентов. Его жестокое подавление силами правопорядка Польской Народной Республики дало толчок событиям марта 1968 г. Протест распространился на другие польские города. Одним из его последствий стала усиленная антисемитская кампания, развязанная коммунистическими властями, закончившаяся эмиграцией тысяч польских евреев. Государственный антисемитизм уже дал о себе знать годом ранее, когда Владислав Гомулка в публичной речи заявил, что евреи, живущие в Польше, действуют ей во вред.
В 1960-х годах в коммунистической Польше нарастало политическое брожение. Оно стало следствием все более репрессивной политики властей по отношению к польскому обществу. Поначалу ничто не предвещало этих неблагоприятных перемен — казалось, что первый секретарь Польской объединенной рабочей партии (PZPR) Владислав Гомулка (1905-1982), пришедший к власти в 1956 году, стремился к либерализации политической и социальной жизни. Среди прочего, он смягчил отношение властей ПНР к католической церкви, о чем свидетельствует освобождение примаса Польши кардинала Стефана Вышиньского. Он также привел к освобождению из тюрем тех, кто находился в заключении по политическим причинам. Однако этот период, названный поэтом Тадеушем Ружевичем «небольшой стабилизацией», продолжался недолго.
Вскоре цензура была усилена, политическая полиция, Служба безопасности, снова стала играть ключевую роль. В ответ на коммунистическую культурную политику в марте 1964 года группа польских писателей и интеллектуалов выразила свое несогласие с усиливающейся цензурой — это письмо стало известно как Письмо 34. Его содержание было распространено среди общественности и передано за границу. Власти ответили репрессиями против подписавших Письмо 34, запретив, в частности, их публикации.
Борьба с католической церковью также разгорелась с новой силой, что проявилось, например, в начале всеобъемлющей слежки за всеми священнослужителями со стороны сотрудников службы безопасности. Кроме того, с 1966 года власти начали соперничать с представителями католической церкви по поводу празднования 1000-летней годовщины крещения Польши, что оказалось неудобной темой для коммунистов. Они хотели праздновать только тысячелетие польской государственности.
В это время в самом аппарате власти происходили ключевые изменения. Вокруг тогдашнего заместителя министра внутренних дел Мечислава Мочара сформировалась неформальная группа, которую называли «партизанами» из-за их деятельности в коммунистическом движении сопротивления во время Второй мировой войны. Они действовали с целью лишить Гомулку поддержки советских властей. В своих выступлениях «партизаны» использовали коммунистическую риторику с сильным антиинтеллектуальным и националистическим подтекстом, в том числе требовали отстранения лиц еврейского происхождения от ключевых государственных должностей. В то же время антисемитские лозунги выдвигал и сам Гомулка, что приобрело особое значение после того, как коммунистические власти Польши разорвали дипломатические отношения с Израилем по примеру Советского Союза в ответ на так называемую «Шестидневную войну». Эти шаги означали начало открытой фракционной борьбы в коммунистической партии, жертвами которой должны были стать евреи.
Искрой, приведшей к событиям марта 1968 года, стала вспышка студенческих протестов из-за театральной постановки «Дзяды” Адама Мицкевича, выдающегося польского национального барда, писавшего в эпоху романтизма.
Премьера «Дзядов» состоялась в субботу 25 ноября 1967 года на сцене Национального театра в Варшаве. Пьесу поставил Казимеж Деймек, тогдашний директор этого культурного учреждения. Сама постановка была частью празднования 50-й годовщины Октябрьской революции 1917 года, благодаря которой коммунисты захватили власть в России. Спектакль пользовался огромной популярностью и был восторженно принят многими зрителями. Публика живо реагировала на антицаристские темы, звучавшие в спектакле, разными способами демонстрируя свои антироссийские и, как следствие, антикоммунистические настроения. Это не понравилось аппарату властей ПНР.
В ответ на спонтанное поведение зрителей коммунистические власти ограничили количество спектаклей до одного в неделю. Несмотря на это, Деймек был вызван на собеседование в органы коммунистической партии 21 декабря 1967 года. Винценты Красько, который в то время возглавлял отдел культуры PZPR, предстал перед режиссером от имени партии и заявил, что спектакль был «антирусским, антисоветским и религиозным», а сам Владислав Гомулка назвал его «ножом, вонзенным в спину польско-советской дружбы».
В середине января 1968 года Министерство культуры и искусства уведомило руководство Национального театра, что «Дзяды» могут быть исполнены только до конца месяца. Толпы зрителей, в основном студенты варшавских университетов, собрались на последнее представление 30 января 1968 года. Во время представления из зала раздавались крики «Независимость без цензуры», «Мы хотим Дзяды» и имя режиссера. После спектакля была сформирована процессия, которая направилась к памятнику Адаму Мицкевичу на Краковском Пшедместье в Варшаве. Там вмешались силы безопасности и задержали более 30 человек. Протестующие также подготовили петицию с требованием восстановить Дзяды. Вскоре их поддержали художники, собравшиеся в варшавском отделении Союза польских писателей.
В начале марта ситуация обострилась после исключения двух студентов, Адама Михника и Хенрика Шлайфера, из Варшавского университета за участие в протесте 30 января и за то, что они рассказали о нем иностранным журналистам. В ответ на это студенческое сообщество организовало митинг протеста в университете 8 марта, в котором приняли участие несколько тысяч человек. Митингующие вновь потребовали возобновления спектакля «Дзяды», восстановления тех, кто был исключен из университета, и прекращения репрессий против участников марша 30 января 1968 года.
В окрестностях университета появились отряды полиции, которые начали жестокое усмирение и задержания. На следующий день в Варшавском технологическом университете началась акция протеста солидарности. Студенческие забастовки вспыхнули и в других академических центрах Польши (Краков, Люблин, Вроцлав, Познань и другие). Везде они были жестоко подавлены силами безопасности. Власти начали репрессии против задержанных. По всей стране несколько тысяч студентов были исключены из университетов, а несколько сотен были осуждены судом.
Коммунистические власти начали организовывать постановочные митинги поддержки, осуждающие студенческие протесты. В свою очередь, Владислав Гомулка, выступая 19 марта 1968 года, подчеркнул недопустимость антисоветских речей во время выступления Дзядов, а также подверг резкой критике студенческие протесты, подчеркнув еврейское происхождение их инициаторов, что усилило антисемитские настроения в рядах коммунистической партии.
Одним из последствий этой коммунистической кампании стала волна эмиграции еврейского населения из Польши, охватившая около 15 000 человек. Среди них были представители мира науки, культуры, журналисты, а также около 200 бывших гражданских и военных офицеров безопасности, ответственных за политические репрессии в сталинский период, в том числе бывший коммунистический военный судья Стефан Михник — сводный брат Адама.