Начало Второй мировой войны привело к разрушению многих небольших городов, подвергшихся интенсивным бомбардировкам немецкой авиации. Такая участь постигла и

город Седльце, расположенный примерно в 80 км от Варшавы. До 1939 г. должность раввина там занимал Иехиэль Иегошуа Рабинович. Когда в начале сентября немцы начали преследовать еврейское население, раввину удалось спастись от немецкой облавы. С этого момента началась его борьба за выживание. Вместе с семьей он искал спасения на советской стороне, но там столкнулся с новыми репрессиями.

Во времена Второй Польской республики Иехиэль Иегошуа Рабинович (1900-1981) был в числе ведущих польских цадиков, в том числе тесно общался с ребе Герером, цадиком из Гуры Кальварии. Как хасид и цадик он представлял традицию, зародившуюся в Белой Равской близ Лодзи, которая, в свою очередь, брала свое начало в Пшисухе — небольшом, но чрезвычайно важном для хасидского мира центральных земель местечке, расположенном в 40 км к юго-западу от Радома. Именно там основал свой двор цадик Яков Ицхак бен Ашер Рабинович, известный как Святой Еврей. Этот персонаж является героем книги Мартина Бубера «Гог и Магог». В произведении рассказывается о соперничестве двух хасидских школ — из Пшисухи и из Люблина.

Иехиэль стал цадиком в возрасте 23 лет, до этого присоединившись к семье Берхольц из Влодавы. Семейные узы заставили его на некоторое время поселиться во Влодаве и основать там свой двор. Затем он стал занимать раввинскую должность в Седльце, не теряя связи с Влодавой.

В 1939 г. во время налетов немецкой авиации на Седльце семья Рабиновичей потеряла все свое имущество. Как писала в своих воспоминаниях дочь Рабиновича, «весь наш дом вместе с имуществом, книгами, антиквариатом и семейными реликвиями, которые передавались из поколения в поколение, был сожжен». Ситуация стала еще более драматичной, когда в первые же дни после оккупации города солдаты вермахта начали преследовать евреев. Одной из форм репрессий против них было принуждение стариков к изнурительному труду. Поэтому, когда поступил немецкий приказ о том, что все мужчины еврейской национальности должны явиться в определенное место для отправки на указанные работы, Рабинович, воспользовавшись неразберихой, сбежал с места депортации, спрятавшись в воротах одного из седльских домов. С этого момента начался новый этап его жизни. Ему пришлось скрывать свое происхождение, ходить по улицам под видом пекаря, которого немцы осенью 1939 г. не депортировали на принудительные работы.

Следующим потрясением для жителей города стал ввод советских войск в Седльце, который произошел в конце сентября 1939 года. Почти сразу же жителям Седльце было объявлено, что надолго они здесь не задержатся и что все желающие могут отправиться с ними на Восток. Эта пропагандистская уловка Советов подействовала на значительную часть населения, уставшего от немецких «порядков», как поляков, так и евреев, которые вместе с Советами покинули город и направились к восточным границам. Среди них была и семья Рабиновичей. Они отправились к знакомому раввину, жившему в Барановичах. Там они пробыли 8 месяцев. За это время раввин из Седльце безуспешно пытался получить советский паспорт, в чем ему было отказано как человеку, причисленному к «нежелательному элементу».  В связи с этими обстоятельствами он стал ходатайствовать о выезде в литовский Каунас, надеясь, что оттуда ему удастся попасть в Палестину.

Его относительно спокойную жизнь в восточном пограничье прервал донос, в результате которого весной 1940 г. в дом барановичского раввина явились сотрудники НКВД. Под видом поиска оружия советские функционеры приказали всем домочадцам собрать вещи за 10 минут. Это означало депортацию вглубь Сибири. Рабиновичей доставили на железнодорожную станцию и погрузили в товарные вагоны. После 20-часового ожидания поезд отправился в сторону Минска, затем Москвы и Свердловска (ныне Екатеринбург).

Путешествие закончилось в Тавде, городе на одноименной реке. После того как группа депортированных достигла берегов реки, путешествие продолжилось на баржах. После двухдневного плавания депортированные были высажены в старинном лесу на территории Тварского района Свердловской области. Там уже было несколько хуторов с бараками. Рабиновичи попали в хутор Чаш/Чаша и приступили там к принудительному труду — рубке леса и обработке древесины, а также плетению корзин.

Главной проблемой для раввина Рабиновича и его семьи, помимо сурового климата и тяжелой работы, оказалась их привязанность к еврейским традициям, в том числе к празднованию субботы. По этой причине в этот день по инициативе комендантов и начальников поселка проводились расследования. Их целью было внести раскол в ряды религиозных евреев и лишить их желания соблюдать еврейские традиции. Раввина обвиняли в саботаже и препятствовании работе. За это он даже попал в карцер, хотя наказания не были суровыми. Не страдали депортированные и от голода, как пишет в своих воспоминаниях дочь раввина, понимая, что место, куда ее отправили вместе с отцом, было одним из лучших. Ситуация изменилась к худшему после начала германо-советской войны в 1941 году.

В конце августа 1941 года депортированные узнали об амнистии. И они отправились в свой путь домой — не в Польшу, а в Палестину.